Для тебя, весёлой гостьи,
Приготовлен праздник злости
Над узорами ковра.
Перевьются жутко в жгуты
Болью свитые минуты, –
Яркоцветная игра.

Душный плен с полей мы сроем,
Белизну полей раскроем, –
Роем сеются цветы
Скороспелки, радость взора,
Сеть багряного узора, –
И вопишь в восторге ты.

Мчатся жгучие минуты.
Крепки стянутые путы.
К пытке тело приневоль.
Громки вопли, звонки визги,
Красны взвеянные брызги,
Стыд растаял, пляшет боль.




Сама, с лукавостью улыбки,
Ты сорвала последний лист.
Смотри, как ветки эти гибки,
Какой они подъемлют свист.

Моей веселости жестокой
Какой они готовят пир,
Мечтай о том в тени широкой
Олив и птиц, летящих с ширм.

Когда плененная янтарность
Метнет лучи на белый диск,
Ты испытаешь уз коварность,
И будут звонки вопль и визг,

И в плесках мерно нисходящих
Зарю зарею озарит
Мгновений пламенно вопящих
Неотразимо быстрый ритм.




Расстегни свои застежки и завязки развяжи.
Тело, жаждущее боли, нестыдливо обнажи.

Опусти к узорам темным отуманенный твой взор,
Закраснейся, и засмейся, и ложися на ковёр.

Чтобы тело без помехи долго, долго истязать,
Надо руки, надо ноги крепко к кольцам привязать.

Чтобы глупые соседи не пришли на нас смотреть,
Надо окна занавесить, надо двери запереть.

Чтобы воплей не услышал ни добряк, ни лицемер,
Надо плотно оградиться глухотой немых портьер.




На заре, заре румяной
Полоса за полосой, –
Тон лиловый, тон багровый, тон багряный
Жаркой, алою обрызганы росой.

Крупноцветны анемоны,
Красны бусыньки брусник.
На заре румяной запестрели склоны.
Вопленницы милой заалелся лик.

И сапфиры, и рубины
Ярки в алости зари.
Распускайтесь, распускайте алы крины,
Ты, заря, заря кровавая, гори.

Заливай холмы пожаром,
Яркий пламень заревой,
И в ответ багряным, пламенным ударам
Ты, свирель звончатая, взывай и вой.




Заряла, озаряла,
Свирель взбудившая заря.
Желанная зарьяла,
Зарей багряною горя.

Довольно алых пыток.
Храни, заря, избыток сил.
Стремительный напиток
Уж довольно усладил.

Пылающие стынут.
На них с вершин смотрю,
Пока еще не кинут
Покров на жаркую зарю.

Уже не держат кольца
Ни резвых ног, ни быстрых рук.
Умолкли колокольца,
И близок сердца темный стук.




На холмах заревых таинственную быль
Я вязью начертал пурпурно-ярких знаков.
Шафран и кардамон, и томную ваниль
Вмешал я в омег мой и в сон багряных маков.

За стол торжеств я сел с ликующим лицом,
И пью я терпкий мед, и сладкий яд вкушаю,
И в пиршественный ковш, наполненный вином,
Играющую кровь по капле я вливаю.

Спешите все на мой весёлый фестивал!
Восславим Айсу мы, и все её капризы.
Нам пьяная печаль откроет шумный бал,
Последние срывая дерзко с тела ризы.

Любуйтесь остротой сгибаемых локтей,
Дивитесь на ее полуденную кожу!
Я муки жгучие, и лакомства страстей,
И пряности ядов медлительно умножу.

Под звоны мандолин, под стоны звонких арф
Изысканных личин развязывайте банты, –
На мраморном полу рубино-алый шарф,
У ясписных колонн нагие флагелланты.