Отрывок из еще не вышедшего романа Дэна Брауна

ФЁДОР СОЛОГУБ

english

deutsch

Отрывок из еще не вышедшего романа Дэна Брауна

Новый роман популярного американского писателя Дэна Брауна "Утраченный символ" (The Lost Symbol) появится в книжных магазинах России только через неделю - 10 декабря. по эксклюзивному соглашению с издательством АСТ публикует 38-ю главу романа:

ГЛАВА 38

- Это комната для масонских обрядов? - спросила Сато, уставившись на Лэнгдона в темноте.

Он спокойно кивнул:

- Да, называется «Камера размышлений». В такой холодной, неуютной комнате масон размышляет о бренности бытия, неизбежности смерти и приходит к полезным выводам о мимолетной природе всякой жизни.

Сато подозрительно огляделась по сторонам.

- Так это что-то вроде комнаты для медитаций?

- В общем, да. В подобных комнатах неизменно присутствуют одни и те же символы: череп, скрещенные кости, песочные часы, сера, соль, чистый лист бумаги, свеча, коса и так далее. Мысли о смерти побуждают масонов думать о том, как лучше устроить жизнь на земле.

- Больше смахивает на гробницу, - заметил Андерсон.

«Ну, отчасти в этом и смысл».

- Да, поначалу мои студенты тоже так реагируют. - Лэнгдон часто советовал второкурсникам найти книгу «Масонские символы» Бересняка, в которой были прекрасные фотографии Камеры размышлений.

- А вашим студентам не кажется дикостью, что масоны медитируют в окружении черепов и кос? - вопросила Сато.

- Так же дико молиться у ног распятого на кресте человека или перед изображением четырехрукого слона по имени Ганеша. Непонимание культурных символов - корень многих предрассудков.

Сато, явно не в духе для лекций, отвернулась и подошла к столу.

Андерсон стал ей светить, но луч сделался заметно тусклее, сколько он ни стучал по ручке фонаря.

Все трое двинулись к столу; в нос Лэнгдону ударил резкий запах - подвал был сырой, влажный воздух реагировал серой. Сато уставилась на предметы, разложенные на столе. Андерсон как мог освещал их гаснущим фонарем.

Сато осмотрела стол и, вздохнув, подбоченилась.

- Ну и зачем нужен этот хлам?

Лэнгдон знал: все предметы тщательно отобраны и расположены строго определенным образом.

- Это символы преображения и перемен, - ответил он. В таком замкнутом пространстве ему было тесно рядом с Сато и Андерсоном. - Череп, или «caput mortuum» (бренные останки – лат.), означает последнюю перемену в человеческой жизни - разложение физической оболочки - и напоминает о бренности нашего тела. Сера и соль - алхимические катализаторы перемен. Часы символизируют время, которое так же несет перемены. А это... - Лэнгдон указал на свечу, - первичный созидательный огонь и символ пробуждения человеческого разума ото сна. Преображение через озарение.

- А что здесь? - Сато ткнула в угол.

Андерсон посветил фонарем на огромную косу, прислоненную к стене.

- Вопреки распространенному мнению это не символ смерти, - ответил Лэнгдон. - Коса означает жатву, уборку даров природы, наделенных преображающей силой.

Сато и Андерсон погрузились в глубокое молчание, свыкаясь с непривычной обстановкой.

Лэнгдон хотел только одного: поскорее убраться отсюда.

- Понимаю, выглядит все это странно, - сказал он, - однако здесь не на что смотреть. Во многих масонских ложах есть точно такие же камеры.

- Но это не масонская ложа! - возразил Андерсон. - Это Капитолий США, и я хотел бы знать, откуда в моем здании взялась такая комната.

- Иногда масоны устраивают Камеру размышлений дома или на работе. Это обычная практика. - Лэнгдон слышал об одном бостонском хирурге, обставившем таким образом больничную кладовку, чтобы перед операциями размышлять о бренности бытия.

Сато встревожилась:

- Хотите сказать, Питер Соломон спускается сюда подумать о смерти?

- Не знаю, - искренне ответил Лэнгдон. - Может, он устроил святилище для работающих в здании братьев-масонов, чтобы им было где укрыться от суеты материального мира... Приют для влиятельных конгрессменов, где они могли бы подумать перед принятием важного решения о судьбах соотечественников.

- Какая прелесть, - съязвила Сато.- Вот только чувствую, Америка в беде, раз ее правители молятся в кладовках с косами и черепами.

«Напрасно, - подумал Лэнгдон. - Насколько иным был бы мир, если бы перед очередной войной власть имущие задумывались о необратимости смерти!» Сато поджала губы и внимательно осмотрела все углы.

- Здесь должно быть что-то помимо костей и тарелок с химикатами, профессор. Кто-то выманил вас из Кембриджа, чтобы выочутились именно в этой комнате.

Лэнгдон покрепче прижал к себе портфель, все еще не понимая, какое отношение имеет сверток к камере.

- Мэм, извините, но я не вижу тут ничего необычного. - Лэнгдон надеялся, что теперь они наконец займутся поисками Питера.

Луч фонарика опять задрожал, и Сато в гневе обернулась к Андерсону.

- Господи, неужели я много прошу?!

Она вытащила из кармана зажигалку, чиркнула кремнем и поднесла огонь к стоявшей на столе свече. Фитиль затрещал и вспыхнул, залив жутковатым светом тесную камеру. По стенам поползли длинные тени. Когда пламя разгорелось ярче, им открылось неожиданное зрелище.

- Смотрите! - воскликнул Андерсон, показывая пальцем.

На задней стене была выцветшая надпись - семь заглавных букв, образующих слово - При чем тут купорос? - не поняла Сато. На буквы легла зловещая тень в форме черепа.

- Вообще говоря, это акроним, - заметил Лэнгдон. - Он часто встречается в подобных камерах, это сокращение масонской медитативной мантры: «Visita interiorа terrae, rectificando invenies occultum lapiderm».

Сато взглянула на него едва ли не с уважением.

- Переведете?

- «Посети утробу земли, и, направив свой путь, ты найдешь тайный камень».

Сато насторожилась.

- Этот тайный камень как-нибудь связан с тайной пирамидой?

Лэнгдон пожал плечами - он бы не стал проводить такую параллель.

- Те, кому нравится придумывать всякие глупости про тайные вашингтонские пирамиды, сказали бы, что «occultum lapiderm» и есть пирамида. Другие считают, что имеется в виду Философский камень, якобы дарующий вечную жизнь и обращающий свинец в золото. Третьи думают, речь о Святая Святых, потайной каменной комнате в недрах Иерусалимского храма. Четвертые говорят о христианских отсылках к тайным учениям апостола Петра, чье имя в переводе с греческого означает «камень». Во всех эзотерических традициях есть свое понимание слов «occultum lapiderm», но в любом случае этот камень - источник силы и просветления.

Андерсон откашлялся.

- А не мог Соломон соврать этому гаду? Может, он нарочно сказал, будто здесь что-то есть... а на самом деле ничего нет.

Лэнгдону тоже приходила на ум такая мысль.

Вдруг пламя дрогнуло, как будто на сквозняке, а потом снова выпрямилось.

- Странно, - сказал Андерсон. - Надеюсь, никто не закрыл дверь... - Он вышел из камеры в темный коридор. - Эй!

Лэнгдон даже не смотрел на Андерсона: его внимание приковала задняя стена.

«Что это было?»

- Видели? - спросила Сато, обеспокоенно глядя на стену.

Лэнгдон кивнул; сердце забилось быстрее. «Видел, вот только что?»

Секунду назад стена дрогнула и замерцала, точно по ней прошла волна энергии.

В комнату вернулся Андерсон.

- Никого. - Он вошел, и по стене опять прошла рябь. - Черт! - закричал он, пятясь.

Все трое замерли на месте, не сводя глаз со стены. Лэнгдона

пробрала дрожь - до него дошло, в чем дело. Он осторожно протянул руку и потрогал стену пальцами.

- Это не камень...- Сато и Андерсон с опаской подошли ближе, - а ткань.

- Она только что колыхнулась, - сказала Сато.

«Да, и очень странно колыхнулась».

Лэнгдон присмотрелся: блестящая поверхность ткани отразила свет столь удивительным образом, потому что поток воздуха увлек ее в другую сторону.

Лэнгдон осторожно надавил на стену и испуганно отдернул руку.

«Там дыра!» Сердце бешено заколотилось у него в груди.

- Уберите ткань, - приказала Сато.

Профессор медленно взялся за край полотна, отвел его в сторону и потрясенно воззрился на то, что крылось по ту сторону.

«Господи...»

Сато и Андерсон в изумленном молчании смотрели в проем.

Наконец директор изрекла:

- А вот и наша пирамида.