ФЁДОР СОЛОГУБ
— меню —

 

 

ФЁДОР СОЛОГУБ
АНАСТАСИЯ
1922

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

  • «Унесла мою душу...»
  • «Я создал легенду любви...»
  • Колыбельная себе
  • «Я дышу, с Тобою споря...»
  • «Мой ангел будущее знает...»
  • «Как я с Тобой ни спорил, Боже...»
  • «Творца излюбленное чадо...»
  • «Ты — Воскресение! Ты, Смертью смерть поправ...»
  • «По цветам, в раю цветущим...»
  • «Налей в бокал какое хочешь...»
  • «Войди в меня, побудь во мне...»
  • «Когда войдём мы ликовать...»
  • «Я не хочу захоженных дорог...»
  • «Прими Её, мой пламенный двойник...»
  • «Я дикий голод вспоминаю...»
  • «Всё дано мне в преизбытке...»

  • Цикл «Анастасия» объединяет часть стихотворений, написанных в 1921-1922 гг. под впечатлением гибели жены Анастасии Сологуб-Чеботаревской (утопилась 23 сентября 1921 г.). В полном составе и авторской композиции цикл был впервые опубликован в 1997 году А. В. Лавровым в книге «Неизданный Федор Сологуб».


    
    Унесла мою душу
    На дно речное.
    Волю твою нарушу,
    Пойду за тобою.
    
    Любила меня безмерно,
    Всё отдала, не считая.
    Любви беспредельной верный
    В жертвенном пламени тает.
    
    Не спасешь меня смертью своею,
    Не уйдёшь от меня и за гробом.
    Ты мне — камень на шею,
    И канем мы оба.
    				28 ноября 1921
    
    
    
    
    Я создал легенду любви
    Жизнь обратил я в сказку.
    Что же, душа, благослови
    Страшную сказки развязку.
    
    Всё это сделал я сам,
    Плакать не надо малодушно.
    Душу Тому я отдам,
    Кому служил я послушно.
    
    Кончаясь, улыбнуся я,
    И улыбка моя не слукавит.
    Страстная мука моя
    Юных иногда позабавит,
    
    И кто-нибудь слёзы прольёт
    Над сказкою жизни жуткой,
    И даже поэму сплетёт
    Мечтатель с душою чуткой.
    				6 декабря 1921
    
    
    
    
    	Колыбельная себе
    
    Чадом жизни истомлённый,
    Тихо-тихо я пою,
    Убаюкать песней сонной
    Зыбку шаткую мою.
    Спи, грозою опалённый,
    Спи, от счастия спасённый,
    Баю-баюшки-баю.
    
    Вспомни верное кормило
    Невозвратной госпожи,
    Обо всём, что с Нею было,
    Горько плача, потужи,
    Всё, что звало и манило,
    Всё, что было в жизни мило,
    Туже узел завяжи.
    
    Вот, полуночная вьюга
    Запевает: "Вью, вью, вью", —
    Вея зыбко и упруго
    Зыбку лёгкую мою.
    Вышла светлая подруга
    Из пылающего круга.
    Баю-баюшки-баю.
    
    Кто устал, тому довольно
    Щедрых пытками годов.
    Кануть вольно иль невольно
    В запредельность он готов.
    Руки сжавши богомольно
    На груди, где сердцу больно,
    Слушай вещий, тихий зов:
    
    "Истлевающие сети
    Смертным хмелем перевью.
    Покачаю в тайном свете
    Зыбку жуткую твою.
    Улыбаясь вечной Лете,
    Спи, как спят невинно дети,
    Баю-баюшки-баю".
    				8 декабря 1921
    
    
    
    
    Я дышу, с Тобою споря.
    Ты задул мою свечу.
    Умереть в экстазе горя
    Не хочу я, не хочу.
    
    Не в метаньях скорби знойной
    Брошусь в гибельный поток, —
    Я умру, когда спокойный
    Для меня настанет срок.
    
    Умерщвлю я все тревоги,
    И житейский сорный хлам
    На таинственном пороге
    Я сожжению предам.
    
    Обозревши путь мой зорче,
    Сяду в смертную ладью.
    Пусть мучительные корчи
    Изломают жизнь мою.
    				13 декабря 1921
    
    
    
    
    Мой ангел будущее знает,
    Но от меня его скрывает,
    Как день томительный сокрыл
    Безмерности стремлений бурных
    Под тению своих лазурных,
    Огнями упоённых крыл.
    
    Я силой знака рокового
    Одно сумел исторгнуть слово
    От духа горнего, когда
    Сказал: — От скорби каменею!
    Скажи, соединюсь ли с нею? —
    И он сказал с улыбкой: — Да. —
    
    Спросил я: — Гаснут ли мгновенья
    В пустынном холоде истленья?
    Найду ль чертогов тех ключи,
    Где всё почиет невредимо,
    Где наше время обратимо? —
    И он ответил мне: — Молчи. —
    
    Уста, как пламенный розы,
    Таили острые угрозы,
    Но спрашивать я продолжал:
    — Найду ль в безмерности стремленья
    Святую тайну воплощенья? —
    Он улыбался, но молчал.
    				9 марта 1922
    
    
    
    
    Как я с Тобой ни спорил, Боже,
    Как на Тебя ни восставал,
    Ты в небе на змеиной коже
    Моих грехов не начертал.
    
    Что я Тебе? Твой раб ничтожный,
    Или Твой сон, иль просто вещь,
    Но тот, кто жил во мне, тревожный,
    Всегда пылал, всегда был вещ.
    
    И много ль я посеял зёрен,
    И много ль зарослей я сжёг,
    Но я и в бунте был покорен
    Твоим веленьям, вечный Бог.
    
    Ты посетил меня, и горем
    Всю душу мне Ты сжёг дотла, —
    С Тобой мы больше не заспорим,
    Всё решено, вся жизнь прошла.
    
    В оцепенении жестоком,
    Как бурею разбитый чёлн,
    Я уношусь большим потоком
    По прихоти безмерных волн.
    				11 марта 1922
    
    
    
    
    Творца излюбленное чадо,
    Храня безмерные мечты,
    Под сводами земного ада
    В отчаяньи металась ты.
    
    Сожгла тебя трёхмерных дымов
    Мгновенно-зыбкая игра,
    О, шестикрылых серафимов
    Лазурно-чистая сестра!
    
    Ушла ты в области блаженных, —
    К тебе, в безмерность бытия,
    В чертог среди восьми вселенных
    Приду и я, любовь моя.
    				23 марта 1922
    
    
    
    
    — Ты Воскресение! Ты, Смертью смерть поправ,
    Свершила тёмный путь, — скажу ль, необратимый?
    — Я — Воскресение, и Ты со Мной, любимый.
    Смотри, как радужно сверканье райских трав! —
    
    — А горечь терпкая земных Твоих отрав,
    И этот грозный рок, немой, неумолимый? —
    — В обиде горестной, в тоске невыносимой
    Прошла я тяжкий путь, но этот путь был прав. —
    
    — Ко мне Ты низошла горящим серафимом.
    Вся жизнь моя была во тьме ползущим дымом.
    Простила ли Ты мне безумство диких дней? —
    
    — Пред нами вечный мир, безмерный, многоликий.
    Я — Воскресение! Во мне огонь великий!
    Смотри, как тает дым тех низменных огней. —
    				15 апреля 1922
    
    
    
    
    По цветам, в раю цветущим,
    Влагу росную несущим,
    Ты идёшь, светла, легка,
    Стебельков не пригибая,
    Ясных рос не отряхая,
    Мне близка и далека.
    
    Дай мне силу лёгким дымом
    Вознестися к серафимам,
    Охраняющим Твой путь,
    Победить земное время
    И пространств расторгнуть бремя,
    И в безмерном отдохнуть.
    				17 мая 1922
    
    
    
    
    Налей в бокал какое хочешь,
    Я выпью всякое вино.
    Мне ничего не напророчишь.
    Всё кончено, всё решено.
    
    И что же ты, моя Россия?
    И что же о тебе мечты?
    Куда ушла Анастасия,
    Туда обрушилась и ты.
    
    Но пламеневшая любовью
    И в самой смерти спасена,
    А ты, упившаяся кровью,
    Какому тленью предана!
    				28 июня 1922
    
    
    
    
    Войди в меня, побудь во мне,
    Побудь со мною хоть недолго.
    Мы помечтаем в тишине.
    Смотри, как голубеет Волга.
    
    Смотри, как узкий серп луны
    Серебряные тучки режет,
    Как прихоть блещущей волны
    Пески желтеющие нежит.
    
    Спокоен я, когда Ты здесь.
    Уйдёшь, — и я в тоске, в тревоге,
    Влекусь без сил, разметан весь,
    Как взвеянаая пыль дороги.
    
    И если есть в душе мечты,
    Порой цветущие стихами,
    Мне их нашёптываешь Ты
    Бессмертно-лёгкими устами.
    				1 июля 1922
    
    
    
    
    Когда войдём мы ликовать
    	В иную весь,
    Тебя я буду ревновать
    	Не так, как здесь.
    
    Не отпущу Тебя одну, —
    	Даю обет, —
    Ни в полевую тишину,
    	Ни в шумный свет.
    
    Я обведу Тебя чертой
    	Моей любви.
    Моею волей и мечтой
    	Цвети, живи.
    
    Всё, что любила Ты, найдёшь
    	Ещё милей,
    И от меня не отведёшь
    	Твоих очей.
    				2 июля 1922
    
    
    
    
    Я не хочу захоженных дорог, —
    Там стережёт зевающая скука.
    И без того труд жизни слишком строг,
    И всё вокруг — несносная докука.
    
    Я не хочу нехоженных дорог, —
    Там стережёт негаданное горе.
    И без того безжалостен к нам Рок.
    Изнемогаем в непосильном споре.
    
    И вот я медлю на закате дня
    Перед напрасно отпертой калиткой,
    И жду, когда Ты поведёшь меня,
    Измученная пламенною пыткой.
    
    Мой верный вождь, мой друг и госпожа,
    Ты различить пути во тьме умела.
    Хотя б со страхом, женственно дрожа,
    Ты подвиг жизни совершала смело.
    
    Припоминать ли мне, как в тёмный час
    Ты погибала страшно и жестоко,
    И я в неведеньи Тебя не спас,
    Я, одарённый веденьем пророка?
    
    Об этом думать можно лишь в бреду,
    Чтоб умереть, не пережив мгновенья.
    Не думаю, не вспоминаю, — жду
    Последнего, отрадного явленья.
    				27 июня (10 июля) 1922
    
    
    
    
    Прими Её, мой пламенный двойник,
    	Мою приветствуй Алетею,
    	Склонив к Ней благосклонный лик,
    Пока я к здешней жизни тяготею.
    
    Любовь твоих блаженных дней,
    	Твоя подруга будет Ей сестрою.
    	Да озарится мрак Её очей
    Безгрешной вашею игрою.
    
    В твоём саду есть дивные цветы.
    	Цветы Она и здесь любила.
    	Цветник свой Ей отворишь ты, —
    Не надо, чтоб Её тоска томила.
    				2 (15) июля 1922
    
    
    
    Я дикий голод вспоминаю
    И холод безотрадных дней.
    Мне горько всё, что я вкушаю,
    Когда уже не разделяю
    Я с Нею трапезы моей.
    
    Мои уста уже не рады
    Лобзаньям утренней прохлады,
    И вдвое тяжек зной дневной,
    Когда Она уж не со мной.
    
    Зимой тепло нагретой печи
    Меня уже не веселит.
    Я никакой не жажду встречи,
    И мне ничто не заменит
    Её стремительные речи,
    
    Её капризы и мечты,
    И милую неутомимость,
    И вечную непримиримость
    Её душевной чистоты
    С безумным миром и кровавым,
    Одною грубой силой правым.
    
    И эти милые цветы, —
    Пройду ли без печали мимо,
    Когда Она средь них незрима.
    Во мгле полдневной темноты,
    В круженьи мирового дыма!
    
    Не сложит полевых в букет,
    В саду садовых не посеет,
    Заботою не облелеет
    Их нежно-радостный расцвет,
    И каждый цветик здесь на воле
    Напоминает мне до боли,
    Что здесь со мной Её уж нет.
    				3 (16) июля 1922
    
    
    
    
    Всё дано мне в преизбытке, —
    Утомление труда,
    Ожиданий злые пытки,
    Голод, холод и беда.
    
    Дёготь ярых поношений,
    Строгой славы горький мёд,
    Яд безумных искушений,
    И отчаяния лёд,
    
    И — венец воспоминанья,
    Кубок, выпитый до дна, —
    Незабвенных уст лобзанья, —
    Всё, лишь радость не дана.
    
    
    

    Пожалуйте на Главную Страницу

    | sologub@narod.ru |

    Hosted by uCoz